Французская вишня

Почему Елена Сафонова не захотела стать домохозяйкой

Когда на экраны вышел фильм «Зимняя вишня», Елену Сафонову так полюбили зрители, что она стала самой желанной невестой в СССР. Потом, на пике своей славы, она неожиданно исчезла. Спустя время ее поклонники узнали, что она живет в Париже. Вышла замуж. Родила сына. Но о том, как драматично сложилась ее жизнь во Франции, она решилась рассказать только сейчас...

— После выхода фильма Никиты Михалкова «Очи черные» я стала известной в Европе актрисой. Французский режиссер пригласил меня на главную роль в фильм «Аккомпаниаторша». По поводу начала съемок был устроен прием. На вечеринке режиссер кивнул в сторону молодого человека, стоящего у окна, и сказал: «Знаешь, а у тебя с Самюэлем в фильме несколько любовных сцен». Самюэль не отрывал от меня глаз, не решаясь ко мне приблизиться, все никак не мог поверить, что это я. Уверена, он меня воспринимал как мою экранную чеховскую героиню. Наконец он решился и подошел. И когда я заметила, что у него в руке дрожит бокал, вдруг засмеялась, хотя мне было очень приятно. И все это стремительно закрутилось и закончилось объяснением в любви: «Я не могу без тебя жить! Сколько бы ты ни думала, я буду ждать тебя!» Его не отрезвило даже известие о моем маленьком сыне Ване. И очень быстро, через три месяца, мы поженились.

— Наверное, он красиво за вами ухаживал, раз смог так быстро вскружить голову?

— Да, весьма галантно. Как все, впрочем, французы. Самюэль делал не грандиозные подарки, а всегда со вкусом и к месту. Казалось бы, безделушка, но в такой атмосфере преподносится, что забыть невозможно. Однажды гуляем мы втроем с Ваней по маленькой парижской улочке, где расположился огромный цветочный рынок. Вдоль лавок стоят ряды с благоухающими свежими цветами. Вдруг он останавливается и говорит: «Стой! Не двигайся, я сейчас!» Исчезает и появляется с коробочкой, перевязанной ленточкой. Внутри мои любимые духи «Диорелла». Это было так приятно!

— Получается, Самюэль женился на женщине с ребенком? А как приняла его семья Ваню?

— Самюэль сразу же принял моего Ваню как сына и даже собирался его усыновить. Но французские законы расставляют такие бюрократические препоны, что на это бы потребовалось лет десять. А потом родился Саша. К моей радости, Самюэль относился к мальчикам одинаково. И вопрос об усыновлении отпал сам собой...

А потом все изменилось. Начались ссоры. Муж так сильно меня любил, что считал своей собственностью. Его раздражали мои русские друзья, которые, вопреки французским правилам хорошего тона, запросто заходили к нам в гости без звонка. Его категорически не устраивало, что я хочу иметь свой круг общения и не стараюсь обрести новых французских друзей, а общаюсь со старыми московскими. Я, как могла, боролась с его деспотией.

— Выходит, вам надо было молча стоять у печки и печь пироги?

— А я неистово хотела работать. И, несмотря на маленьких детей, играла в театре и снималась в кино. У меня появился французский агент, и карьеру пришлось начать с нуля. Когда я открыла свой счет в банке, моя независимость привела его в панику. Мне приходилось все время оправдываться, объяснять, зачем я это делаю, что не могу без профессии жить. Приступ ревности мог случиться по любому поводу...

Теперь я понимаю, что муж очень боялся, что я исчезну, брошу его, убегу в Россию вместе с нашим сыном. Он словно ждал, что я ему вот-вот скажу: «Ты знаешь, милый, что-то мне здесь надоело, поеду я на родину». От страха он и начинал перегибать палку и делать глупости.

— А разве забота о детях вас не примирила?

— Нет. У нас и взгляды на воспитание были разные. Он, как и все французы, считал, что ребенок должен расти с няней. А я хотела сама воспитывать детей. И здесь у нас возникали ссоры: «Зачем моим детям няня при родной матери!» Но теперь, спустя годы, глядя на Сашу, которого воспитали посторонние женщины, я отмечаю, что в свои одиннадцать лет он обладает превосходными европейскими манерами, что он уже вполне самостоятельный человек, уважающий своих родителей...

— Но разве няни могут заменить мать?

— Мне безумно больно, что мы с Сашей оказались оторваны друг от друга, что не было ночных посиделок у его кровати, что я не читала ему любимые книжки своего детства. Но насколько я знаю, папа это делал. Им много занималась и мать Самюэля. Ребенок не был заброшен...

Однажды случилась очередная ссора. Я собираю вещи и ухожу. Муж так боялся, что я увезу Сашу в Россию, что не отдал мне ребенка, заявив, что он останется у него навсегда. Я дала ему честное слово, что остаюсь жить в Париже, что никуда не уеду и он всегда может увидеть детей. И вдруг я узнаю, что он отвез сына к маме в Швейцарию. То, что он всерьез настроен не отдать мне ребенка, было для меня, как удар хлыстом.

Я помчалась в Швейцарию, в дом родителей Самюэля, где тогда находился Саша. Саша выбежал мне навстречу и обнял меня, он был маленький и ничего еще не понимал. Я его щупала, целовала, все не могла на него насмотреться. «Мама, мама, я тебя люблю!» — повторял он, крепко обняв меня за шею. Мать Самюэля сделала мне знак, что свидание окончено, взяла его на руки и отнесла в другую комнату. Потом вернулась и сказала: «Если ты сейчас не уедешь отсюда, я вызову полицию. Тебя арестуют, а ребенка отправят в приют. Ты этого хочешь?» Она прекрасно знала, что я этого ни за что не допущу...

— Это просто история Анны Карениной!

— Так получается. Только покончить с собой я не пыталась. Осталась глубокая рана в душе, думаю, и у Саши тоже... Он вырос без мамы. Ему рассказывали, что мама много работает и живет далеко-далеко. А у него не укладывалось в голове, почему русская мама не может жить здесь, вместе с ним?

— Когда вам удалось увидеться с Сашей?

— Спустя три года после развода. Три года длились суды. Вначале делили сына, а потом я боролась за право видеться с ним. Страсти поуспокоились. Саше исполнилось пять лет. Суд отдал его отцу, разрешив мне видеться с сыном в любое время. И мы с мужем договорились встретиться во Флоренции, где я снималась. Это была незабываемая встреча! Я подъехала к гостинице, а они как раз выходили. Меня колотило от волнения: я даже не знала, как выглядит мой ребенок! Узнаю ли я его, узнает ли он меня? Первым шел Самюэль, и вдруг из-за его спины вылетел, как ураган, Саша и, обвив меня руками и ногами, повис на мне, как обезьянка. Мне показалось, что мы так стояли минут десять...

Угомонились и успокоились мы только спустя годы, когда улеглись страсти, обиды. Теперь мы с Самюэлем друзья. В его комнате стоят мои фотографии. Я привозила Сашу сюда, приезжаю в Париж к Саше, мы с ним живем в гостинице, напротив дома мужа, и Саша каждое утро машет папе в окно рукой: «Мы здесь. Доброе утро!» Я ни о чем не жалею. Теперь я рада, что он не отдал мне сына... Что мой Саша живет во Франции. Этим летом мы вчетвером сидели в ресторанчике — Ваня, Саша, я и Самюэль. Я сказала об этом Самюэлю, и он даже прослезился. Произошло долгожданное примирение после восьми лет борьбы. Я думаю, что он, как и я, жалеет о той войне, которую мы развязали.

Саша мечтает выучить русский язык, чтобы разговаривать с братом, а Ваня все ленится выучить французский. Я между сыновьями как переводчица. А они, как два дурака, сидят у компьютера.

— Может быть, вам снова пожениться?

— А почему бы и нет? Так бывает. Правда, сейчас он женат и тоже на актрисе. Ее, как и меня, зовут Леной. Она очень хорошо относится к Саше. И все же Саша недавно сказал: «Все будет хорошо. Пусть папа снова влюбится в тебя, и мы все будем жить вместе!».

Ирина Зайцева
«Русский Курьер», 27 февраля 2006 г.