«В антрепризу нас объединил простой человеческий дефект — легкомыслие»

Быстрее хорошего анекдота распространяется только ложный слух. Именно об этом во вторник поведали тольяттинцам со сцены ДК «СК» Елена Сафонова и Андрей Ильин, Марина Могилевская и Владимир Стеклов, Ольга Волкова и Валентин Смирнитский, Инна Милорадова и Ефим Шифрин, а также Владимир Долинский. Спектакль, разыгранный звездной антрепризой по комедии Нила Саймона, так и назывался — «Слухи».

Шифрин — главный интриган

Поскольку тема вечная, абсолютно непотопляемая и (самое главное!) острая, то первый вопрос, заданный городскими журналистами на пресс-конференции перед спектаклем, звучал так:

— Поделитесь, какой слух запомнился вам как самый нелепый, смешной и абсурдный?

Елена Сафонова:

— Глупостей говорят много, но самая дурацкая, которую услышала, приехав из города Парижу, была следующая: это ты из-за Игорька вернулась? «Какого, — переспрашиваю, — Игорька?» «Да Костолевского, — отвечают, — мы слышали, вы теперь вместе».

На самом деле мы с Костолевским (Игорь! Прости меня, бога ради!) даже незнакомы. Ни на съемочной площадке, ни в театре — нигде не сталкивались. А народ, времени не теряя, взял и соединил наши судьбы, мол, все у этих двоих лучше некуда.

Марина Могилевская:

— Мне вчера в Самаре на пресс-конференции потрясающий совет дали: признайтесь, что вы жена Домогарова.

Елена Сафонова:

— Ха-ха-ха, не отказалась бы я стать его женой.

Марина Могилевская:

— Да я тоже бы не отказалась, но он как-то не предлагает. И самое главное — у него совершенно потрясающая жена: красавица, умница, артистка хорошая. Откуда ползут слухи, непонятно.

Как-то подхожу к киоску, а там газета лежит, «Жизнь» называется. Читаю заголовок, большими буквами набранный: «Могилевская развелась с Домогаровым». Что и говорить, об актерах слухов очень много. Не без помощи журналистов, между прочим. Так что этот спектакль и про вас, и про нас.

Не могу не заметить, что как-то сразу атмосфера на пресс-конференции воцарилась самая непринужденная. Каждый из актеров с легкостью шел на общение и не отвечал на вопросы пустыми штампами. Единственное, почему-то прессу проигнорировал мужской состав антрепризы. Стеклов, Шифрин, Ильин и Долинский отсутствовали. Соответственно, Валентину Смирнитскому пришлось принимать весь удар на себя.

— Валентин Георгиевич, как вам работается в окружении таких красивых женщин?

— Замечательно, легко, комфортно.

— Ответ искушенного Дон Жуана.

— Ну что вы, какой я Дон Жуан.

Ольга Волкова:

— А кто же ты, Сганарель, что ли?

Марина Могилевская:

— Вообще компания у нас замечательная, но, к сожалению, встречаемся не так часто, как хотелось бы. Четыре-пять спектаклей в месяц. Больше из-за Шифрина не получается.

Валентин Смирнитский:

— Прямо не знаем, что с ним делать! Постоянно думаем об этом.

Ольга Волкова:

— Не пугайтесь. Это все шутки. На самом деле спектакль наш нужно было назвать не «Слухи», а «Приколы», потому что все время внутри труппы сплошные розыгрыши. Вот сейчас имя Шифрина будет, как лучик, летать из уст в уста. Не принимайте всерьез! Мы его очень любим. Это самый обожаемый всеми коллега.

Валентин Смирнитский:

— И самый главный интриган!

Елена Сафонова:

— Компания хороша тем, что нас объединяет простой человеческий дефект — легкомыслие, поэтому нам так хорошо и весело работать.

Валентин Смирнитский:

— Да, Леночка права, хлестаковщина среди нас прямо-таки витает: если суп, так непременно чтоб в кастрюльке из Парижа.

Елена Сафонова:

— А еще у нас есть замечательный актер Андрей Ильин. Он стал для меня настоящим театральным открытием, хотя страна-то его давно знает. Но мне из партнеров никто так нервы не трепал: этот же постоянно куда-то исчезает. Вот видите, на пресс-конференцию не пришел!

Ольга Волкова мечтает сыграть комиссара

— Скажите, а в жизни вы между собой дружите или в актерской среде это не принято?

Елена Сафонова:

— Нет, почему же, встречаемся, общаемся, едим вместе. Запиваем все горячительными напитками.

Марина Могилевская:

— Водой с газом!

Елена Сафонова:

— Ну ты, может быть, и водой с газом...

— Каждый из вас известен зрителям. Не тесно на одной сцене звездам такого масштаба?

Валентин Смирнитский:

— Любой антрепризный проект рассчитан на звезд. Хотя я это слово всуе не употреблял бы. Мы просто-напросто известные актеры. У каждого за спиной немалый театральный и кинематографический опыт. А в компании профессионалов всегда интересно работать.

— Разве настоящие профессионалы не амбициозны?

Елена Сафонова:

— Я заметила: чем талантливее человек, чем масштабнее личность, чем ярче индивидуальность, тем меньше гонора. «Слухи» мы играем с ноября и пока отношения между нами гармоничные. И потом: антреприза создается для того, чтобы люди работали, амбиции здесь ни при чем.

Валентин Смирнитский:

— Сейчас в антрепризные проекты вкладываются большие деньги. Ставка делается прежде всего на хороших мастеров: художников, сценографов, актеров. Сегодня антреприза — это конкурент театра.

Ольга Волкова:

— Если уж речь зашла об антрепризе, то хочется отметить: психология людей по отношению к ней меняется. Скоро у нас, как и в других странах, зрители поймут: лучше купить билеты и раз в полгода сходить на хороший спектакль. Чаще у людей с небольшой зарплатой не получится: билеты стоят дорого.

— Ольга Владимировна, а вы с «Лицедеями» больше не сотрудничаете?

— Этот коллектив давно распался. А вот с Вячеславом Полуниным я год назад работала в Сеуле. Он, конечно, человек странный, но вполне может так случиться, что мы сделаем еще один спектакль.

— Далеко не всякая актриса согласится на амплуа клоунессы. А вы не боитесь быть смешной.

— Да я родилась такой. Чего же мне бояться?! Расскажу такой эпизод. Когда работала у Товстоногова в БДТ, я всерьез придумала, как сыграть комиссара в «Оптимистической трагедии». Традиционно на эту роль приглашались дамы с бюстом. Играли они, как правило, плохо. Меня всегда беспокоил вопрос: кругом гражданская война, откуда же взяться бюсту? Прихожу к Товстоногову и объясняю: я самая подходящая кандидатура для роли комиссара в условиях войны, поскольку вешу всего 41 килограмм. Если мне еще похудеть, побриться наголо и выйти на сцену со словами «Ну, кто еще хочет комиссарского тела», то цены спектаклю не будет.

Товстоногов после моих слов упал, у него приключилась истерика. А я до сих пор уверена: что-то в такой трактовке есть. Считаю: пафос губителен для искусства. Даже когда в мелодраме исчезают самоирония и юмор, то пиши пропало.

После такой веселой пресс-конференции грех было не проникнуться симпатией к каждому актеру, который принял участие в разговоре. Однако начинался спектакль. Пересказать сюжет «Слухов» абсолютно невозможно. Уточню только: события начинают развиваться с того, что в дом к вице-мэру Нью-Йорка по случаю десятилетия супружества прибывают друзья, принадлежащие к сливкам общества. Однако, едва переступив порог респектабельного жилища, приглашенные застают странную картину: прислуга бесследно исчезла, виновница торжества — тоже. Вице-мэр прострелил себе мочку уха и вскоре почему-то заснул. В кухне между тем горами громоздятся закупленные к юбилею продукты...

Одним словом, сюжет закручен лихо. Гости от такого поворота дел в полном ауте, ведь все они люди публичные: кто-то передачу на телеканале ведет, другой в сенаторы метит, третий известный адвокат. Меньше всего им хочется «засветиться» в этой бредовой истории и давать какие-то объяснения полиции. Каждый решает, что лучший выход из положения — это тотальная ложь. В результате герои спектакля доходят до такой патологии, в которой ни один психотерапевт не разберется. А интрига между тем разъясняется случайно и самым неожиданным образом. Не могу не отметить, что публика безудержно веселилась и хохотала, но в то же время до самого фиала пребывала в определенном напряжении. В награду за полученные эмоции зрители обрушили на артистов шквал аплодисментов и долго не отпускали звездную антрепризу со сцены.

Ольга Пимантьева
Газета «Площадь Свободы», 24 мая 2002 г.