Принцесса на бобах

Стоит появиться на экране Елене Сафоновой, как глаза у большинства женщин автоматически увлажняются. Это не просто слезы обожания, это слезы солидарности, потому что, сколько бы ни играла Елена в кино, она вечно будет ассоциироваться у зрительниц с героиней «Зимней вишни» — матерью-одиночкой, в течение энного количества серий ищущей непростое женское счастье и отдавшей предпочтение не лощеному дипломату с лицом Ивара Калныньша, а мужчине с сомнительной внешностью, сомнительными достоинствами и еще более сомнительными достатками. В общем, налицо загадочная славянская душа. Как там у Некрасова: «Есть женщины в русских селеньях...». И далее по тексту.

— Елена, не менее шумный успех выпал на долю «Принцессы на бобах», ролью Нины Шереметьевой вы снова исторгли из публики реки слез...

— Одно несомненно: свой скромный вклад в историю о Золушке я внесла. С эти фильмом у меня вышла целая история. Сценарий был написан лет восемь назад, и мне его предлагали... трижды, а я наотрез отказывалась, потому что он мне казался, ну, сладким супом каким-то. Правда, когда предложили в третий раз, я решила попробовать, не обязательно же эту Нину изображать ангелом небесным, нормальная женщина: не высыпается — значит ворчит, нет денег — значит раздражительная, издерганная. Как ни странно, лента стала хитом того года. Так что, никогда не знаешь, как оно обернется.

— Был момент, когда отечественный кинематограф чуть не потерял свою Золушку. Вы вышли замуж за француза и уехали к нему. Неужели любовь оказалась настолько сильнее страха утратить профессию?

— А любовь вообще легкой не бывает. Легко флиртовать, кокетничать, а любить трудно, сразу возникает столько сомнений. Это особое чувство, не зря же в Библии сказано, что мы приходим в этот мир затем, чтобы любить, правда, каждый вкладывает в это слово свой смысл.

— У нас всегда была иллюзия, что мы и французы очень сходны по темпераменту, и вдруг в каком-то интервью вы говорите, что француженки, которых мы практически мифологизировали, ужасные зануды?

— Знаете, как есть сказка о Золушке, так есть миф о неком французском шарме. На самом деле существуют вполне конкретные французские Дома мод, французская парфюмерия, которые этот шарм и создают. Француженки никак не интереснее и не темпераментнее наших женщин, они просто другие: более сухие, строгие, прагматичные. В той же любви они не разделяют благосостояния возлюбленного с его моральными качествами: чем богаче, тем милее.

— Вы среди них, наверное, здорово выделялись?

— Я была белой вороной. Все ведь закладывается в детстве, нас воспитывают на сказочных образах — Иванах-Царевичах, Змеях-Горынычах. У них же этого нет. Меня невероятно удивил тот факт, что во Франции отсутствует детская литература.

— А как же Шарль Перро?

— Это мы знаем Шарля Перро, а французы, похоже, и не подозревают о нем. Дети воспитываются на комиксах, а наши постигают слово, рисуют литературные образы в воображении. То есть мы изначально разные.

— А был момент, когда вы поняли, что в «их» кино вам значительно менее интересно сниматься, чем в нашем?

— Я это сразу поняла, мне довольно быстро стало не очень интересно, потому что это у нас актеры играют, а у них входят в кадр, произносят текст — и все. Но «вариться в собственном соку» тоже не стоит, чем больше мест, где тебя знают, тем лучше. А что до наших и европейских «звезд», то мне посчастливилось в Париже попасть на спектакль с Олегом Меньшиковым. До этого он играл ту же роль вместе с Ванессой Редгрейв в Англии и получил даже награду имени Лоуренса Оливье, что для иностранного актера невероятно почетно. И вот приехал он в Париж, в партнеры ему подобрали французских знаменитостей. Но представьте себе, что спектакль этот просуществовал совсем недолго, его почти сразу сняли. А все потому, что, когда Меньшиков вышел на сцену, разница между ним и французскими «звездами» была разительной, они блекли на его фоне настолько, что, видимо, настояли на том, чтобы спектакль закрыли.

— Вы испытали прилив гордости за отечество?

— Мне хотелось визжать от восторга. Меньшиков играл Есенина грандиозно, фантастически, просто дух захватывало, это был уровень Де Ниро. Конечно, зачем им смотреть на это, приехал тут и «умыл» всех.

— В фильме Дмитрия Месхиева ваша героиня умирает, и сыграли вы это весьма достоверно, предрассудков на этот счет не имеете?

— Имею. Но приметы приметами, а я понимаю, что жизнь строится по другим законам. Кто-то из актеров, сыграв смерть на экране, и сам безвременно ушел, но есть же случаи, когда снялся, прошло сорок лет, а он ничего, живет. Вот на это я и надеюсь. И вообще, я уже мало чего боюсь, разве что бандитов, лифтов и самолетов.

— Малобюджетное кино вас интересует?

— Я считаю, что это — абсолютная глупость. Ну как можно за триста тысяч построить корабль вроде «Титаника», и чтобы он еще и плавал. Не бывает хорошего фильма за триста тысяч, за эту сумму можно снять талантливую заявку на будущее, потому что в кино есть чисто технические вещи, которые требуют денег.

— Но «Женская собственность» — вполне крепкая мелодрама...

— Согласна, но когда я смотрела ее, то думала: «Вот прибавить бы сюда тысяч шестьсот, и какой бы отличный фильм вышел». Дима Месхиев — талантливый человек, и оператора он пригласил хорошего, но есть моменты, когда я вижу, что он камеру поставил здесь и снимает на таких планах не потому что так задумано, а потому что вынужден это делать. Помните сцену в гостиничном номере, когда у героя начинается роман с молодой девочкой? Я вижу, что они лежат на каком-то убогом диване, и оператор не в состоянии отъехать и сцену эту развернуть, а ведь получилось бы красивое кино, не хуже голливудского.

— А голливудское кино для вас эталон?

— А почему нет? «Война и мир» Бондарчука ничуть не хуже сегодняшних голливудских фильмов. Мы тоже так снимали — грандиозно, богато, с потрясающими планами, — просто у нас деньги кончились. По сути дела, нет малобюджетного и многобюджетного кино, есть полноценное и куцее, убогое.

— Хорошо, какая лента за последнее время произвела на вас наиболее сильное впечатление?

— «Танцующая в темноте» Ларса фон Триера. Безупречная картина, хотя сюжета как такового нет. Ну что за бред — слепнущая мать, слепнущий сын, сплошные нюни, но так сделано, что в течение двух с половиной часов невозможно оторваться ни на секунду. Я просто обрыдалась.

— А в каком кино вам интересно сниматься?

— Меня интересует любой жанр, если там есть хорошая история, и если мне предлагают сделать что-то, чего я раньше не делала. Вот Николай Лебедев («Змеиный источник») пригласил меня в свою ленту «Поклонник», такой себе триллер о маньяке. До него у нас не было никого, кто бы столь успешно работал в стиле Хичкока, а вот у Коли получается, причем действительно напряженно, страшно, захватывающе.

К сериалам же я отношусь настороженно, снялась в одной серии «Черной комнаты» и «Империи под ударом», но на большее пока не решаюсь, потому что, как подумаешь, что в течение пятидесяти вечеров будешь мелькать на экране, становится не по себе. Кроме того, в картине Елены Райской «Третья страна» я не только исполняю главную роль, но и пробую себя в качестве продюсера.

— А вас, хрупкую женщину, не пугает, что придется иметь дело с финансами?

— Ой, батюшки мои, почему это должно пугать, меня это радует. Я считаю, что режиссура — чисто мужское занятие, а продюсирование как раз не имеет пола. Подозреваю даже, что женщины в этом деле могут быть значительно успешнее. Поначалу кажется, что с финансистами надо как-то по-особенному разговаривать — четко, кратко, по-деловому. На самом же деле, они изначально не в состоянии реагировать на вас, как на мужчину, они понимают, что пришла женщина, и ждут, что вы будете вести себя соответственно. Такие порой интересные нюансы рождаются.

— Обаянием берете?

— А как же.

— А вы сами-то людям доверяете?

— Уже давно нет, жизненный опыт, знаете ли.

— Звучит грустно, вас часто предавали?

— Да как вам сказать, я не совсем понимаю, что значит это слово. Нет, ну ясно, что такое предательство на войне: ты знаешь тайну, попадаешь в плен и выдаешь ее. А вот в повседневной жизни я боюсь таких громких слов: все мы люди, у нас у всех есть слабости. И кто-то может поступить не так, как я рассчитываю, но это совсем не значит, что человек меня предал. Я тоже в какой-то момент могу спасовать и поступить не так, как следовало бы. Конечно, были люди, в которых я разочаровывалась, да, это тяжело, когда твои ожидания не оправдывают, когда ты ошибаешься. Но это жизнь.

— Александр Пороховщиков как-то сказал, что актер должен быть хулиганом...

— Да нет, я абсолютно не такая, и вообще, когда я слышу очередные легенды о богемном образе жизни актеров, то всегда думаю: «Интересно, где это, у кого, пойти что ли, поучаствовать в этом безобразии?».

— С чего же начинается ваш день?

— Встаю и до одурения напиваюсь кофе, накуриваюсь и только после этого чувствую себя человеком.

— А что, помимо вредных привычек, доставляет вам удовольствие?

— Многое. Вот прилетели вечером в Одессу, я вышла утром на балкон: погода хорошая, небо голубое, как летом, море видно, я села с чашечкой кофе, смотрю вдаль — какой кайф! Еще люблю завернуться в плед и читать познавательные книги, вот сейчас читаю про Китай.

— А вы не предпочитаете познавательному чтению вполне реальные путешествия?

— В Китай я, возможно, и поеду, я там не была. А вообще, с книгой путешествовать дешевле и усилий особых затрачивать не надо, я ведь жутко ленивая. В мечтах я бы весь мир объездила, а вот доходит дело до сбора чемоданов, скучнею, муторно становится, думаю: «Накуплю там сувениров, и, мама дорогая, как я потом эти чемоданы доволоку?». Да нет, лучше уж я лягу да почитаю об этом Китае.

«Пассаж»